Отправлено: 19.03.10 12:11. Заголовок: МИСТИК.

МИСТИК.
Мистицизм, который во все времена понимался как тайная суть знания, лучше всего можно представить как аромат знания. Даже если знание нам недоступно, тем не менее, мы можем различить аромат этого цветка. Этим объясняется, почему нельзя дать определение мистицизму, его можно только узреть с помощью интуиции.
За все столетия о мистицизме знали по-разному, его описывали во многих народных и сказочных преданиях, что придало ему вид как будто относящегося к неведомым силам и чудесам. Переворачивая страницы этих бесчисленных произведений литературы, человек неизменно для себя открывает, что во всех сказаниях, описывающих мистицизм, общим знаменателем мистического пути, а также самого мистика, являются троичность любви, любящего и возлюбленного. Если мистик обладает учением, то оно будет самой реальностью любви человеческой и божественной, во всех различных выражениях любви, будь то материальное, социальное, религиозное или духовное. Все предания, рассказывающие о чудодействующих силах мистика, описывают красоту его личности, постоянно изливающей поток любви и преданности, любви к Богу и преданности Богу в человечестве.
Мистик постоянно стремиться вдохновить других посредством своего собственного примера, чтобы человечество для себя открыло (при этом, не осознавая своего открытия), что быть влюбленным означает возвышение в любви, а не падение в ней, а преданность означает падение ложного “я” и возвышение истинного “я”. Соответственно, все искусственные формы, как, например, церемонии и ритуалы в глазах мистика не приобретают большего значения, чем формы культуры. Конечно же, мистик примет участие во всех видах религиозного выражения, имеет ли они внешнюю или внутреннюю направленность. Благодаря самому присутствию мистика на таких событиях, ритуальная церемония становится переживанием духовного подъема. Мистик даже может получить удовольствие от ритуала, осознавая, при этом того не желая, что человек может превратить ритуал во вдохновляющее событие. Более того, трактуя различные стороны церемонии в свете абсолютно отличном от того, что предстает глазам присутствующих, мистик может их вдохновить раскрыть для себя абсолютно иной символизм назначения церемонии, которая впоследствии станем истинно духовной.
Мистицизму нельзя дать определение ни словами, ни доктринами, ни теориями или философскими утверждениями, его можно только понять мистическим умом. Поэтому для среднего человека мистицизм ничего не значит, и термин мистик по-разному неверно понимается и истолковывается. Кроме того, по отношению к мистицизму возникает еще большая путаница из-за того, что в действительности существует бесчисленное количество так называемых мистиков, таких как, например, оккультисты, спиритуалисты, предсказатели будущего, парапсихологи и, более того, люди, называющее себя "христианскими мистиками", или "еврейскими мистиками" или "мусульманскими мистиками". Нет такого понятия, как этот мистицизм или тот мистицизм, или мой мистицизм или твой мистицизм. Мистицизм нельзя сузить до представителя каких-то сект или культов или представить как принадлежность какой-то специфической религии или верования. Есть только один мистицизм, который не является ни этим и ни тем, ни твоим и ни моим.
Нет числа искателям истины, посвятивших годы своей жизни поиску мистицизма с той целью, чтобы стать мистиком, но вернувшихся назад не обретши успеха, ничего не нашедшие. Почему? Потому что не человек ищет мистицизм, а мистицизм стремиться найти искателя. Подобно тому, как искусство и музыка являются реализацией воображения, так и воображение является дверью, ведущей к мистицизму. Не потому, что воображение кажется не соответствующей действительности, а потому что воображение позволяет человеку увидеть настоящее за действительностью. Если с такой силой воображение может вдохновить мир искусства и музыки, насколько же велико значение этого вдохновения для мистика, который ясно видит внутренние отражения красоты?
Нет такого понятия, как неверие в Бога, по той причине, что даже если человек не верит в Бога, исходя из логической точки зрения, автоматическая работа воображения, хочет ли он того или нет, что-нибудь да предоставит. Именно к этому понятию мистик прикасается волшебной палочкой своей власти для того, чтобы превратить безобразие в красоту, пустоту в полноту, неверие в верование, логическое и не логическое в воображение, а воображение в реальность.
Все эти чудеса не выходят из власти мистика. Хотя для видения простого человека все это кажется недоступным, для мистика, который думает и чувствует на совершенно другой ноте, все это кажется непритязательным и естественным. Несомненно, мистик всегда ставит перед собой задачу скрывать от неведущих глаз величие своего настоящего “я”. Тот, кто видит, не говорит, а тот, кто говорит, еще не увидел.
Чем выше мистик восходит по ступеням внутренней эволюции, тем труднее ему приспособиться к мирским условиям и к необходимости общения путем, не гармонирующим с его внутренним опытом. Именно на этом месте мистик постоянно подвергается испытаниям, потому что мистицизм под собой подразумевает общение с другими на их уровне (понимания). Если актер на сцене должен сыграть роль правителя, то он и будет играть подобным образом, а когда актер должен сыграть роль подчиненного, то он и выступит соответственно. Ни в одном из случаев актер не чувствует себя ни правителем, ни подчиненным. В обеих сценах настоящая суть актера не участвует в игре, оставаясь незатронутой. Аналогичным образом, мистик придает форму законам невидимого мира и тем самым истолковывает их, чтобы они стали понятными среднему человеку; поскольку он знает, что в мире ничто не может принести более полного счастья, чем мудрость. Однако же, мудрость эта сможет удовлетворить наши нужды настолько, насколько она находится в гармонии с нашим я и нашим отношением к Божественному. Поэтому это взаимоотношение необходимо истолковать; и в этом кроется объяснение того, как, следуя примеру мистика, человек сможет обрести помощь. Как бы не была связана эта драгоценная мудрость с нашими повседневными обязательствами и ожиданиями, только в Божественной мудрости осуществится цель нашей жизни.
В Библии сказано: "Наипаче ищите царствия Божия и это все приложится вам”. Подобным образом, следуя своему поиску, являющимся поиском царствия Божьего, мистик получает взамен бесчисленное множество благословений, которым он сможет найти применение только в том случае, если будет способен открыть в них Божественную мудрость.
Часто человек рисует мистика в виде мечтателя, опьяненного или обладающего чрезмерным энтузиазмом или оптимизмом. В действительности, те, которые судят мистика, опьянены видением самих себя, в то время как мистик опьянен видением Бога, он обладает ясным и трезвым пониманием мирских вещей. Очевидно, что мистик не всегда может высказать то, что у него на уме, поскольку трезвые слова могут оказаться непонятными для самоутверждающегося слушателя. Поэтому мистик, главным образом, обращается с абстрактными понятиями в шуточной форме для того, чтобы слушатели перестали принимать себя слишком серьезно, когда сталкиваются с вещами, выходящими за пределы их простого понимания. Конечно, суждение мистика окружающих отлично от обычной критики простых людей; он никогда не забывает великую заповедь: "Не суди и не судимы будете". Обычная для мистика жизнь в мире, не понимающего его языка, хотя в то же самое время, он не только понимает язык других людей, но и знает настоящую причину их высказываний.
Как было сказано раньше, мистик рождается мистиком, обладая определенным предрасположенностью к мистицизму. Тем не менее, эту предрасположенность можно приобрести в том случае, если желание обрести мистицизм также будет мистическим. Что же касается религиозных и моральных принципов мистика, то (для него) есть только один принцип - любовь. Если человек религиозен, так его религиозность происходит из любви к религии, и ради любви к той любви, которую религия может принести. Если человек нравственен, то его нравственность проистекает из любви к тому, что мораль может преподнести в мире любви, а не в сфере законов и правил, принципов и догм. Если у мистика цель состоит в религии, то это возникает из-за того, чтобы понять Бога как (реально существующую) действительность. Если цель мистика заключается в любви, то это означает оказать помощь человечеству открыть для себя то, что все творение Божье создано из любви, ради любви и что любовь - его назначение.
Для мистика значение жизни заключается только в дороге от любви к любви. До начала пути состояние души - это состояние любви; во время пути от души требуется любовь, и когда душа возвращается после окончания пути, она приходит к любви. К сожалению, для тех людей, которые привязаны к "я есть" и "ты есть", подчеркивающие противоположные полюса и тем самым двойственность, любовь превращается в тварную сущность и, вследствие этого, становится человеческой, вместо того, чтобы быть бескорыстной и благодаря этому Божественной. Именно в этом контексте роль мистика состоит в возвышении человеческой любви до Божественной высоты, а также в оказании помощи человечеству воплотить Божественную любовь для того, чтобы люди могли понять, что единственная разница между человеческой любовью и Божественной заключается в принятой точке зрения.
Другими словами, мистик стремится не только возвысить свое сознание до более высоких сфер, но также помочь другим в этом процессе. Одной из многих дорог по направлению к этой цели является путь, понимаемый как Божественный идеал. Как бы долго человек не изучал метафизику, философию и все виды интеллектуального анализа, какими бы драгоценными не были вклады в хранилище его интеллекта, все равно целый мир знания ему придется (еще) открыть. Более того, всякое определяемое знание, каким бы ценным оно не было, не удовлетворит цель нашей жизни. Если наша жизнь имеет какую-нибудь цель, она состоит не только в простом обогащении знания, но и в возвышении сознания.
Это понятие некоторые могут принять за предмет простой гордости, однако же, гордость не является гордостью, когда мы имеем дело с Божественным достоинством /гордостью, пребывающей в Боге - pride in God/. Именно это Божественное достоинство возвышает сознание мистика. Как только появляется понятие двойственности, сознание Бога, являющееся нашим истинным я, становится ложным сознанием себя [и тем самым, эго]. Выражаясь простым языком, можно сказать, что желание возвысить свое сознание можно неправильно принять за форму гордыни, если, (однако же), не примем во внимание тот факт, что эта гордость, являющаяся Божественным достоинством, приноситься со смирением на алтарь Бога. Когда же гордость преподносится таким священным образом, она становится наивысшей формой поклонения, возвышающая человека до высочайших небес. Когда же у ног Вездесущего мы превращаемся в ничто, это наиболее истинное и искреннее смирение становится наивысшей формой любви и поклонения.
Может показаться, что цель Божественного идеала состоит в усилении сознания собственного "я", хотя на самом деле она заключается в утере концепции "себя", растворенного в понятии одного "Бога". Ложное "я”, или иными словами, то, что мы подразумеваем под собой, теряется в этом процессе, и (взамен) приобретается осознание истинного "я", являющегося единственным Богом. Под этим процессом мы и понимаем Божественный идеал. Когда мистик приходит к этому состоянию самоотречения, он слышит ушами Бога, он видит глазами Бога, он творит руками Бога, он ходит ступнями Бога, и все его чувства и мысли являются ничем иным, как чувствами и мыслями Бога. Для мистика перестает существовать понятие двойственности "Бога" и "меня", обычно понимаемое средним верующим при почитании Бога.
Поняв это, человек сможет увидеть себя как внутри вселенной, так и вселенную внутри себя. Человек мал подобно капле во вселенной, а в то же самое время вселенная подобна космосу в капле. И если есть на свете почитание, оно состоит как раз в этой способности видеть Бога во всем, и все в Боге. На этой ступени человек встает лицом к лицу с истиной, приходит туда, где нет ни знания, ни "я знаю", но есть только истина вне человеческих определений, он оказывается там, где истина стоит за неправдой, и где неправда является одной иллюзией.
Темперамент мистика - королевский, он отличается от властителя только в том, что монарх полон мирской гордыни, в то время как гордость мистика - это Божественное достоинство. Какими бы не были обстоятельства, мистик не придает ничему особого значения, поскольку он всегда старается увидеть во всем самое лучшее. Для мистика время не существует; время можно найти только на часах. Жизнь вечна, а для мистика промежуток времени между рождением и смертью есть ничто иное, как иллюзия.
Мистик любит приключения и по природе импульсивен, он направляется туда, где чувствует необходимость своего присутствия, и хотя кажется, что нет никакой явной причины (его прихода), рано или поздно эта причина станет ясной. Мистик благосклонно относится ко всякому жизненному опыту, хорошему или плохому, обладая твердой уверенностью в то, что все они помогут привести его к цели жизни. Мистик дружелюбен, ласков, полон энтузиазма и всегда глубоко озабочен положением дел, как своих, так и других людей, и все же всегда он будет служить примером равновесия между привязанностью и отрешенностью. В любви к другим, мистик служит Богу. В почитании Бога, мистик осознает Божественное присутствие в других людях. В мирских делах, мистик не принимает близко к сердцу подъемы и падения, хвалу или критику. Все вещи мистик переживает как благодать, исходящую от Бога.
Не удивляйтесь, если увидите мистика с такой же непринужденностью сидящим на троне властелином, украшенного золотом и драгоценными камнями, как и расположившимся в пыли в ветхой лачуге, закутанного в отрепья, с чашей нищего в руке. При всех условиях жизни, мистик - монарх, ничем не обеспокоенный; он никогда не станет рабом возлагаемых на него надежд, потому что он всегда придет на место до того, как в нем окажется нужда. Внутреннее знание мистика выдержит любое нападение, и из лачуги или из дворца сердце мистика всегда будет светиться Божественной Любовью.
Любая милость иль немилость от Тебя. Любой удар судьбы или лобзанье, Любая горечь боли или счастье, Которыми Ты щедро одаряешь меня. Любое чаянье иль огорченье для меня, Любое явью ставшее желанье, Любое строгое, худое наказанье, Они - благословенья от Тебя.